Батько наш Сковорода: пантеон позитивных героев Украины

Вступление: «Вернадский – ватник?»

Недавнее высказывание руководителя Украинского института национальной памяти Александра Алфёрова о том, что «Вернадский – ватник», вызвало серьёзные сомнения у более умеренной части украинской интеллигенции. Автору этой статьи невольно вспомнился знаменитый диалог Попандопуло с Грицьком из «Свадьбы в Малиновке»:
– Я атаман идейный!
– Значит, будут грабить…

Конечно, подобные ярлыки легко приклеить к любому деятелю прошлого, если подходить к нему мерками сегодняшней политической лексики. Но не теряем ли мы при этом главное? Ведь есть фигуры, которые выходят за пределы географических, национальных, языковых, партийных и прочих расколов. Они становятся символами универсальных стремлений человека: свободы, достоинства, творчества, духовности, науки.

Отрадно, что в конце того же интервью глава УИНП подчеркнул: украинцы не всегда были жертвами — иногда и сами становились агрессорами, что естественно для эпохи бесконечных войн второго тысячелетия. Но прежде всего — украинцы сохраняли взаимное притяжение на протяжении веков. То есть навязывать «сознательное украинство» административными методами сверху вовсе не обязательно. Более того, в нашей истории — сложной, переплетённой, полной обид и имперского давления со стороны разных соседей — были люди, которые своим примером объединяли украинцев даже в минуты самых острых расколов.

Для современной Украины пришло время формировать пантеон позитивных героев — тех, кто не разрывает, а сшивает, не тянет в прошлое, а открывает горизонты будущего. Это деятели, несущие универсальный месседж, понятный и приемлемый и для украинцев во всех регионах, и для наших союзников и соседей. Подобно тому как Эйнштейн олицетворяет силу науки, Сахаров — моральную смелость в условиях диктатуры, Иоанн Павел II — духовное примирение, а Махатма Ганди и Мартин Лютер Кинг — борьбу за достоинство и равенство, так и Украина может выделить собственных апостолов глобального масштаба.

Григорий Сковорода (1722–1794): свобода и внутренняя личность

Сковороду часто называют «украинским Сократом». Он был странствующим философом, учителем, поэтом, музыкантом, четверть века ходившим дорогами Украины и Европы. Его жизнь стала воплощением главной идеи: «Ищите в Себе».

Жил без имущества, без должности, не так, чтобы «сделать карьеру» — но так, что каждая беседа с ним становилась лекцией, а каждая басня — маленькой философией. Сковорода ходил по сёлам и городам, словно нынешний уличный музыкант на Дерибасовской, и при этом оставлял после себя мудрость, звучащую куда актуальнее, чем сплетни о неудачно сшитом платье Малишевой в петербургских салонах или сегодняшние новости из телеграм-каналов. Он говорил: «Познай себя» — и это не про психологические тесты, а про самую трудную работу в жизни: отказаться от чужих ролей и найти то, что по-настоящему твоё. Сковорода не требует перевода для культуры Мира — его идеи резонируют с Ганди, Руссо или Толстым, да даже с современными экологами, психологами и йогами.

Андрей Шептицкий (1865–1944): церковь как пространство модерности

Polonus natione, Ruthenus origine, Catholicus fide («поляк по национальности, русин по происхождению, католик по вере»): митрополит Украинской греко-католической церкви, превративший духовную институцию в центр модернизации культуры и общества. Он строил школы, музеи, поддерживал художников, открывал больницы и кооперативы. Во время Холокоста спасал евреев, давая им убежище в монастырях. Шептицкий даже писал письма Гитлеру с протестами против преследований евреев (ответа так и не получил).

Его миссия — соединение Востока и Запада, религии и прогресса, духовности и социальной активности. Его духовный и институционный преемник Любомир Гузар впоследствии выберет место на Левом берегу Днепра для возведения там главного собора УГКЦ и резиденции верховного архиепископа.

Владимир Вернадский (1863–1945): ноосфера и планетарное мышление

Учёный, мысль которого охватывала планету. Его концепция ноосферы звучит как пророчество: человечество неизбежно вступает в новую эпоху, где разум становится главной движущей силой. Вернадский создавал академии, писал трактаты, но главное — он видел науку не как отдельную сферу, а как путь для всей цивилизации.

Он подчёркивал: единство людей наступит не благодаря чьей-то монополии или властным институтам, а как естественный этап развития самой цивилизации, вырастающей из биосферы. В этом его идея может быть, пожалуй, самым ценным даром Украины для всего Мира: показать, что человечество способно объединяться не через принуждение, а через саму логику своего существования на Земле. Его мысли сегодня легко соотносятся с разработками высокоточных БПЛА, искусственного интеллекта или биотехнологий вроде Neuralink — настолько они были опережающими.

Иван Франко (1856–1916): энциклопедист свободы

Франко видел Украину не отдельно, а в широком славянском и европейском контексте. Он писал, что «нигде в Славянщине нет такой близости двух народов, как между поляками и украинцами», подчеркивая: наши культуры — не враги, а естественные соседи и со-творцы одного большого пространства.

В «Захаре Беркуте» он оставил почти архетипический образ — община, которая держится вместе, потому что только так можно устоять перед более сильным врагом. Это была не утопия, а его вера в гражданское сознание: сила народа — не в вожде, а в способности действовать сообща, честно и ради общего. В этой образности Франко смотрел далеко вперёд: он искал для украинцев не только поэтический голос, но и политическую зрелость, делающую нацию равноправным участником европейской жизни.

Леся Украинка (1871–1913): голос мировой свободы

Поэтесса и драматург, поднявшая украинскую литературу на уровень мировой. Её драмы («Боярыня», «Кассандра», «Лесная песня») — не только об Украине, а о свободе, власти, достоинстве человека в универсальном измерении. И о непреклонной силе Женщины — на начало XX века тема очень актуальная и у нас, и далеко за пределами Украины.

Леся Украинка — символ женской эмансипации, интеллектуального сопротивления, космополитического взгляда. В чём-то она близка к Нельсону Манделе в своей способности пройти тяжелейшие испытания и даже превратить личную боль в источник универсального призыва к свободе.

Любомир Гузар (1933–2017): духовная зрелость

«Побороть коррупцию можно не законом, а внутренним убеждением каждого, что честность важнее выгоды». Любомир Гузар умел сказать это так, что казалось — простое предложение, а звучало острее сотни политических речей. Его голос — спокойный, но твёрдый, как хорошо отточенное слово, — всегда напоминал: «достоинство важнее любой идеологии».

Он возглавил Церковь, которая одновременно католическая и православная, и именно в этом парадоксе видел не слабость, а шанс. «Мы должны быть мостом, а не стеной», — повторял он, и в этих словах было больше влияния, чем в речах многих дипломатов. Для Украины, где история и культуры вечно переплетались, это звучало как правда без прикрас: сила не в ограждении, а в открытости и искренности.

Сергей Королёв (1907–1966): космос и человечество

Конструктор космической программы СССР, «отец практической космонавтики». Несмотря на советский контекст, он — уроженец Житомира, воспитанный в Киеве. Его путь был полон драматизма: арест, пытки и лагеря, которые могли сломить кого угодно. Но эти репрессии не отбили в нём стремления к мечте — поднять человека в небо, а потом и за пределы атмосферы. Именно Королёв стоял за первым полётом человека в космос и тем самым открыл новую эпоху в истории человечества. Его имя — напоминание о том, что украинский талант способен не только выстоять перед злом, но и повести всех вперёд, в будущее, за пределы политического контекста.

Украинская цивилизационная миссия

Украинская государственная идея могла бы сложиться подобно французской mission civilisatrice XIX века. Тогда французы, строя колониальную империю на реалистических основах стремления к доминации и новым ресурсам, всё же сохраняли нотку идеализма, запечатлённую Великой французской революцией.

Этот идеализм проявлялся в создании школ и лицеев в Сенегале, Алжире и Тунисе, где африканские дети получали классическое гуманитарное образование; во внедрении идеи универсального гражданства; в программах медицинской помощи, борьбе с эпидемиями, строительстве больниц и дорог; в поддержке африканских интеллектуалов и художников, подаривших миру литературное и философское движение négritude. Многие будущие лидеры независимых африканских государств впервые открыли для себя модерный мир именно через эти образовательные и культурные институты.

Конечно, этот идеализм всегда сочетался с эксплуатацией и ассимиляционным давлением, а благородные декларации нередко служили прикрытием колониальной реальности. Но даже в такой противоречивой форме французская миссия дала толчок к социальным лифтам и модернизации, которые иначе могли бы быть отложены на десятилетия.

В Украине опасность иная: не колониальные ловушки, а скорее антиколониальные, когда каждый великий деятель прошлого рискует быть отвергнутым лишь потому, что имел связи с имперским контекстом или не вписывается в нынешние узкие национальные стандарты. Такой взгляд лишает нас возможности создавать универсальный нарратив.

Напротив, украинская mission civilisatrice могла бы строиться на интеграционном потенциале — на силе соединять, а не отвергать. Именно в пространстве Межморья — от Балтики до Чёрного моря — Украина способна выступать культурным и политическим магнитом, культивируя в себе свободу Сковороды, универсализм Франко, ноосферное мышление Вернадского, духовную зрелость Гузара и модернизационный дух Шептицкого.

В этом ключе Одесса, изначально колыбель разных культур и народов, может сыграть свою роль площадки, где непримиримые конфликты — и среди украинцев, и с соседями — куда легче разрешаются в дружеской, но при этом традиционной атмосфере. Знаменитый польский и в чём-то даже таки-да одесский композитор, автор музыки к фильму «Дежа-вю» Одесской киностудии Кшесимир Дембский в недавнем выпуске «Цивилизации» как раз отметил: в украинско-польском диалоге не хватает участия культурных деятелей, а их слово с высоким символизмом и авторитетом могло бы дать подчас больше, чем бесконечные споры политиков и историков.

Соединяя эти ценности с реальным технологическим преимуществом в ряде отраслей — от дронов и современного вооружения до IT и традиционного для нас агросектора, являющегося одним из ключевых для мирового влияния, — Украина становится естественным региональным лидером, язык и культуру которого принимают и изучают. Этот дар интеграции может стать вкладом Украины в развитие региона и более широкий европейский контекст — так же, как, на мой взгляд, очень верно описывает Алфёров украинско-руськие колонизационные акции начала тысячелетия, в результате которых тяга к интеграции сохранилась у украинцев и спустя семь веков.

Итог: нести смыслы — экзистенциальное призвание Украины?

Формируя такой пантеон, мы меняем оптику национальной идеи. Не только «воевать из-за давних травм» или постоянно разыгрывать карту жертвы, а стать источником позитивной цивилизационной миссии.

В этой оптике исторические наследия Руси, Великого княжества Литовского, Речи Посполитой, Казачества, австрийской Галиции и Буковины, Надднепрянщины, Гетманщины и УНР, УССР и современной независимой Украины — не противоречат друг другу, а синхронизируются в единую ткань.

Можно представить даже новую институцию — вместо Института национальной памяти условный Институт прогрессорства и метаистории (название можно придумать и более органичное для украинской традиции, хотя семья Стругацких тоже родом из Украины), который исследует не только травмы, но и смыслы, формирует символические и философские рамки для движения вперёд.

Украина — прежде всего такие города, как Киев, Одесса и Львов, земли межкультурных переходов — Закарпатье, Буковина, Бессарабия, Крым — это крупнейшая интеграционная лаборатория региона. А с самой сильной теперь армией в Центрально-Восточной Европе — становится органичным центром и локомотивом региона. А её позитивные герои — от Сковороды до Гузара — становятся маяками не только для нас, но и для Европы и Мира.