Каково же было удивление редакции, когда в ответ на очередную просьбу «покажите, пожалуйста, очень интересно ведь» мы получили согласие. Так сказать, в порядке исключения.

Итак, подписав все необходимые бумаги и под страхом уголовного преследования пообещав не раскрывать местоположение «бункера Труханова» (в 2008-м его, соответственно, именовали «бункером Гурвица») и еще кучу всего, с ним связанного, мы спускаемся по самой обычной бетонной лестнице на минус какой-то там этаж под неприметным зданием, расположенном в одном из отдаленных от центра районов города.

Перед нами, крутя штурвал запорного устройства, распахивают толстенную металлическую дверь, способную, наверное, выдержать прямое попадание 152-мм снаряда. Вот оно — таинственное подземелье, мэрия-2, если хотите. ЗПУ.

Гулкие коридоры, освещенные приглушенным желтым светом. Служебные помещения, они же жилые, агрегатный отсек… Обширная штабная комната с картами Одессы, Украины и планеты. В центре ее — большой стол для брифингов со стульями, рядом столы поменьше.

Спальные места представляют собой новые двухэтажные кровати с постельным бельем, упакованным в пластиковые пакеты. Насколько мы можем судить, вполне удобные, лучше армейских шконок.

Предметов роскоши нет, как и вообще изысков, но ремонт добротный. Стены явно недавно красили — вполне бюджетной краской. Полы покрыты мастикой, в туалете и душевых — свежий кафель и современная сантехника. Туалет, кстати, общий: мэру, если приспичит, придется стоять в общей очереди.

Кабинет городского головы, как и некоторые другие помещения, не показали: на их дверях прикреплены таблички «Вход запрещен». В прошлый наш визит (больше десяти лет назад) сотрудники были настроены куда либеральнее, как и законодательство, и на рабочее место мэра пустили. Скорее всего, сейчас там все иначе, но тогда это была небольшая комнатка с письменным столом, удобным креслом и диванчиком, где можно покемарить в редкие минуты затишья. На стене — здоровенная карта Одессы и окрестностей с нанесенными на ней объектами критической инфраструктуры. Помнится, красным был обведен Припортовый завод, от которого тянулись стрелочки возможного распространения аммиачного облака. Еще стоял многоканальный телефон с интригующими кнопками «Прз», «НГШ», «Минобор» и «СБУ». Ну, вы понимаете…

В пункте осталось немало артефактов позднего совка: настенные часы в массивных стальных корпусах, немаленький дизель, с виду танковый, зачем-то выкрашенный в красный, воздушные фильтры, полевые телефонные аппараты ТАП. Где-то наверняка запрятаны и телеграфы.

Впрочем, по словам заместителя директора департамента мунбезопасности Владимира Харищака, в плане связи пункт оборудован по последнему слову техники. Коммуникационные системы защищены и многократно дублируются.

«Проводная связь всегда остается самой надежной, поэтому от нее отказываться не стали, все работает, как часы», — пояснил чиновник.

В машинном отделении — огромные трубопроводы, оснащенные мощными компрессорами и фильтрами. Если включить систему, то она, жутко гудя, нагнетает в подземелье воздух, создавая здесь повышенное давление. Это необходимо, если снаружи бахнет что-то ядерное или химическое: внутрь гадость гарантировано не проникнет.

На случай совсем неприятных ситуаций предусмотрен аварийный лаз, который тянется на десятки метров куда-то на север (или восток?) и ведет к укромному местечку неподалеку от объекта. Если здание сверху будет полностью разрушено, то люди смогут выйти на поверхность. Когда-то в этом подземном ходе валялась початая бутылка коньяка затертых времен. Сейчас ее нет: видимо, забрали в музей.

До 2022 года этот объект рассматривался руководством города больше как статусный атрибут, нежели реальное убежище на случай чего-то эдакого. Но «эдакое» настало, и подземелье впервые с момента строительства пригодилось по назначению.

Сотрудники департамента мунбезопасности говорят, что после начала полномасштабной войны ЗПУ несколько раз выполнял свои функции — в нем работал и мэр, и его штаб. Такие же пункты, только поменьше, есть и у каждой районной администрации.

Всего же в Одессе насчитывается 353 защитных сооружения, которые могут принять до 50 тысяч человек. Из них 85 — в коммунальной собственности, остальные находятся на балансе области и различных предприятий.

Тут, наверное, стоит пояснить. Подходы к организации гражданской обороны в советское время несколько раз менялись. Генерально — дважды. До Второй мировой и некоторое время после нее, до смерти Сталина, главной угрозой считали конвенциональные бомбардировки — обычными бомбами, без «специальной» БЧ. Поэтому жилые дома строили сразу с бомбоубежищами, все сталинки и хрущевки ранних серий оснащены таковыми. При Хрущеве, году в 1960-м, эта практика прекратилась. Тогда главной угрозой для коммунистической империи стала глобальная ядерная война. Понимания, что делать в случае атомного удара по огромному городу, не было.

Новый этап настал только в 1980-х, когда разрядка исчерпала себя и Союз снова начал готовиться к третьей мировой. В это время по всей стране строили противорадиационные убежища для рабочих смен крупных предприятий, запасные командные пункты для военных, запасные пункты управления для партийных и государственных органов власти, а также особые укрытия для спецподразделений.

Гражданское население собирались в «угрожаемый период» эвакуировать и разместить в провинциальных санаториях и детских лагерях.

«Для Одессы это были районы области — Беляевский, Овидиопольский, Белгород-Днестровский и другие, — рассказывает сотрудник гражданской обороны с 40-летним стажем Павел В. - Уже тогда было понятно, что все это фантазии на тему. Предполагалось, что у нас будет несколько суток для того, чтобы оповестить людей, собрать возле жэков, найти нужное количество автобусов и развезти их. Думаю, вы понимаете, что это все ненаучная фантастика».

Тогда-то собственными ЗПУ обзавелось и руководство Одессы. Директор профильного коммунального учреждения Вячеслав Лукиян рассказывает, что объект появился на свет в 1981 году, но дооборудовали и сдали в эксплуатацию его лишь в 1987-м.

«В 1990-х выделялось крайне мало денег. Конечно, многое пришло в запустение, оборудование быстро технически устарело. Честь и хвала бывшему директору и сотрудникам, которые своими силами старались сохранить имущество. Красили, ремонтировали за свой счет помещения. После начала большой войны многое изменилось, конечно», — говорит он.

Сегодня содержание главного ЗПУ города обходится ежемесячно в 30 тысяч гривен.

Жить и работать здесь невероятно сложно. Мы пробыли в пункте какой-то час, но уже начали испытывать приступы клаустрофобии. Отсутствие окон, возможности в любой момент выйти на свежий воздух… Брр… Понятно, что если уж сюда спустилось руководство города, то на поверхности совсем худо, но все-таки… В этом относительно небольшом помещении, случись что, должно находиться несколько десятков человек. Как сохранить в таких условиях нормальную психологическую атмосферу? А если сверху новая Хиросима, не дай, конечно, Бог?

Остается только надеяться, что больше ЗПУ не пригодится. Никогда.

Автор — Георгий Ак-Мурза, фото — Сергей Смоленцев