Владимир Боделан о трагедии на Куликовом: люди погибли не от огня или дыма — там было что-то другое

Официально находящийся на больничном (а по нашим данным, отстраненный от должности) начальник облуправления ГСЧС Владимир Боделан изложил свою версию произошедшего 2 мая в Одессе, объяснив действия своих подчиненных.

Приводим слова спасателя полностью:

«Я много слышу различных версий произошедшего на Куликовом поле второго мая, много комментариев и обвинений к различным силовым структурам, включая управление ГСЧС в Одесской области, которое я возглавляю.

Все началось с центра города. В обед на телефон 101 поступило сообщение о возгорании автомобиля на улице Греческой. О начале побоища еще ничего не было известно. Буквально через 4 минуты на место вызова прибыл пожарный расчет на пожарном автомобиле. На месте вызова пожара не было, но была группа молодых ребят, более 50 человек, которые преградили возможность машине уехать.

Выставили пожарных и силой вытащили водителя из машины, угрожая расправой, если не отдаст ключи, после чего с флагами Украины уехали на ней.

В дальнейшем наш пожарный автомобиль использовался этими людьми как таран в уличных беспорядках. На наши обращения, просьбы они не обращали ни малейшего внимания. Что осталось от пожарного автомобиля, я думаю, все видели. Слава Богу, что спасатели не пострадали. По окончании боев на Греческой вся толпа ринулась на Куликово поле.

Я с начальником горуправления ГСЧС, как только забрали пожарную машину, выехали к Дому профсоюзов, к этому времени в 19:31 поступили первые звонки о возгорании палаток и силовом противостоянии.

На момент нашего приезда горели палатки. расположенные в центре площади, шел ожесточенный бой, но угрозы жизням людей от горевших палаток не было. Вход в здание был забарикадирован, с обеих сторон продолжалась стрельба, летели бутылки с зажигательной смесью.

Я попытался найти милицию для организации безопасной работы спасателей, так как у центрального входа только начиналось возгорание. Как только заметил, что в холл здания закинули на палках несколько зажженных покрышек, сам набрал оперативного и дал команду на выдвижение наших подразделений. Это было в 19:58. Еще до начала задымления помещений угарным газом я заметил, как из окон зданий высовывались люди, пытавшиеся вздохнуть свежий воздух.

Отчего им было так сложно дышать, я не могу ответить, но то, что это точно был не дым от пожара, уверен на 100%.

К моменту подъезда автомобилей, несмотря на виднеющийся огонь в здании, его продолжали закидывать зажигательной смесью и стрелять по окнам. Многотысячная толпа не давала возможности для проезда пожарной машины достаточно долгое время. Самое страшное в этой ситуации то, что пожарные расчеты, прибыв к месту вовремя, не могли приступить к ликвидации пожара из-за стрельбы и сопротивления нападавших.

До этого уже одна наша машина была захвачена неизвестными и ранее была совершена попытка захвата пожарной части, и подоспевшие к месту событий пожарные расчеты сразу подверглись натиску враждебной группы, не пропустившей их вперед и пытавшейся повторить захват. Драгоценнейшее время было потрачено на то, чтобы пробиться к Дому профсоюзов.

Я был вынужден договариваться с активистами, как мне показалось, руководителями групп бойцов, о том, что нам дадут спокойно и беспрепятственно работать, так как все мои звонки буквально с мольбой об усилении нарядов милиции для обеспечения работы спасателей на тот момент результата не дали.

На съемках не виден важнейший эпизод этой драмы. Во время наших переговоров с задержавшими нас одна машина все же пробилась к зданию с тыльной стороны, и подразделение вступило в борьбу с огнем, приступили к спасению людей. В 20:09 подразделение приступило к эвакуации людей и тушению пожара. Если бы не они, итог событий 2 мая был бы еще более ужасающим.

Когда стало понятно, что в здании находится гораздо больше людей, чем изначально предполагалось, я вызвал дополнительные силы и автолестницы для эвакуации людей. Это было в 20:10. Уже через 6 минут прибыла автоцистерна и автолестница, пожарные приступили к выводу людей из здания, выносу пострадавших и эвакуации людей по автолестнице. К этому времени толпа расступилась, и некоторые стали помогать людям выходить из здания. Несмотря на то, что стрельба по Дому продолжалась, пожарные сделали все, что могли. В ликвидации пожара и спасении людей участвовали более 50 спасателей, включая двоих моих заместителей, которые сами шли в огонь и по автолестнице эвакуировали пострадавших с верхних этажей.

Наши спасатели вынесли на руках и вывели более 350 человек. Рискуя здоровьем, они отдавали пострадавшим свои кислородные маски, закрывали собой от агрессивной толпы.

Я не буду склоняться к политическим обсуждениям данного происшествия, но и о том ужасе, который происходил со спасенными людьми, когда они оказывались внизу, я промолчать не могу. Их избивали, да так, что другие люди, находящиеся еще в здании, отказывались выходить. Пожар был потушен за 45 минут, и я благодарен тем, кто нас услышал и помогал нам в спасении жизней людей.

А теперь еще некоторые детали происходящего. Возгорание центрального лестничного марша на первых двух этажах произошло буквально за считанные секунды, после чего последовал какой-то хлопок, и было видно, что от этого хлопка моментально затух огонь. И в эту же секунду на земле оказались несколько человек, выпавших из здания со стороны черного входа. Большинство из них были живы и даже на своих ногах покидали это место. Но буквально через пару десятков метров падали без сознания, и их дальнейший трагический исход всем известен.

Мне важно так же, как и всем небезразличным людям, понимать, кому и зачем было нужно проведение такой ужасающей акции убийства. Но я уверен, что 99,9% людей погибли в здании профсоюзов за считанные секунды, а не задохнувшись от дыма или угарного газа. Но для этого есть судмедэксперты, дождемся их заключения.

На тот вопрос, почему пожарные не присутствовали на площади с самого начала поджога палаток и первых упавших бутылок-зажигалок, постараюсь объяснить следующее. Действия и функции Госслужбы и ее подразделений определены Кодексом гражданской защиты. Мы не можем ликвидировать пожары и работать в условиях боевых действий, ставя под угрозу жизни спасателей, которые ежедневно и без этого рискуют ее потерять.

Я за 4 года своей работы в МЧС видел очень много погибших людей, не могу забыть ни одного из них. Но то, что произошло на Куликовом поле не может быть реальностью…»