13 ноября, 08:33 Читати українською
Современное искусство для незрячих, а на старинном здании завода шампанского пока поставили крест: одесский музейщик — о вызовах военного времениДиректор Музея современного искусства Одессы Семен Кантор пообщался с культурным обозревателем «Думской» Ирэн Адлер. Многих удивило, что в военное время учреждение не только не прекратило свою деятельность, но и переформатировало ее, пойдя навстречу даже слабовидящим людям, создавав на базе специальной школы № 93 экспозицию тактильной живописи, а также аудиоописания произведений искусства. «Думская». Семен Борисович, как вообще возникла идея такой деятельности? Семен Кантор. Я никогда не относился к инклюзии, как к некой особой теме, которой надо специально заниматься. Для меня важность этой деятельности была очевидна изначально. В последнее время, прежде всего, из-за войны, а среди военных много физически пострадавших людей, я понял, что не совсем правильно воспринимал проблему инклюзии. Был неправ, думая, что ею должны заниматься только те, кому это полагается, в основном государство. А наше государство мало с чем справляется. И я не ожидал увидеть мощное волонтерское движение в таком масштабе. Всегда считал, что наша семья достаточно много отправляет донатов на разные вещи, с началом войны еще больше, и мой общественный долг выполнен. В музее появились молодые сотрудники, которые стали мне объяснять, что не надо оставаться в стороне. Марина Марухнич, наш заместитель директора по развитию, подсказала идею задуматься о заявке на грант для такого проекта. Майя Димерли добавила свой опыт первых шагов в этом направлении. Были у меня и личные причины, собственный опыт слепоты, хоть и временный. Когда я в молодые годы работал на заводе, довелось пережить тяжелейшую аварию. На меня вылилась цистерна с едким натром, полторы тонны концентрированного едкого натра, в результате у меня буквально не было лица, и пострадали глаза. Но мне повезло: хрусталики не были повреждены. Те несколько дней, пока я выкарабкивался из этого всего, оставили незабываемые воспоминания. Почувствовал ужас такого положения довольно основательно. Думая обо всем этом, мы и решили сделать тактильные картины для незрячих. Технически выполнить их достаточно легко. Но как объяснить тому, кто исследует картины на ощупь, что изображено? Абстракции, особенно простые, еще куда ни шло, четкие модернистские пейзажи можно так воспринимать. А вот сложные вещи невозможно, их надо описывать в так называемых тифлокомментариях. Особенно сложно в том, что касается современного искусства, где масса смыслов спрятана. «Д». К большому сожалению, приходится признать, что интерес общества к совриску (современному искусству, — Ред.) невысок. Я точно знаю, что из людей, живущих на моей, например, улице, никто не появляется на соответствующих выставках… С.К. Я и раньше понимал, что нас окружают 95 или 99 процентов людей, которые абсолютно не знают, что такое современное искусство. А отрицать то или иное явление ты имеешь право только тогда, когда знаешь вопрос. У меня жесткий подход: говорить о тобой не понятом символе, по меньшей мере, самоуверенно. Это как в знаменитом видео Ройтбурда, где Гурвиц произносит: «Здесь смотреть больше нечего, можно ехать в горисполком». Люди говорят, что современное искусство им неинтересно, а когда начинаешь выяснять, становится очевидно: ничего не знают. Слово «акция» для них связано только с банком, в крайнем случае с акцией неповиновения. Видеоарт вроде бы и понятен по отдельности, «видео» и «арт», но в сочетании… Этого не понимает дикое количество зрячих людей, а что говорить о тех, кто не имеет возможности видеть? Украинский культурный фонд неожиданно для нас поддержал этот проект. Скажу честно, мы подавали несколько заявок, гораздо более проходных, как нам казалось, а поддержку получила тактильная живопись. Для нас это культуртрегерский шаг. Все существование нашего музея считаю культуртрегерством со стороны прежде всего его учредителя Вадима Мороховского (банкир, глава фракции «Слуги народа» в горсовете, — Ред.), который выделяет достаточно большие средства на жизнь МСИО. Сейчас-то у него тоже коллекция появилась, но ведь он создавал музей не из-за того, что был коллекционером (обычно ради демонстрации своей коллекции и создаются музеи). Он под музей приобрел коллекцию Михаила Кнобеля. Давно хотел создать музей в городе, идею оставлял за мной, а когда он рассказал о коллекции Кнобеля, стало понятно, что это будет музей современного искусства. Проект искусства для незрячих – тоже культуртрегерский ход, хочу надеяться, что мы продолжим это дальше. Мы описали специальными методами 43 экспоната нашего музея. Из них 16 живописных, которые выбрать было сложно. Есть известная шутка о том, как сложно объяснить незрячему, что такое серый конь в яблоках. Тактильная живопись в мире делается давно — ничто не ново под луной, мы просто решили дополнить эту нишу. И сделали 5 тактильных картин, для которых абстракция как раз то что надо. Настоящий же фигуратив, не модернистский пейзаж с деревьями-треугольниками, неудобен для познавания путем прикосновений. А вот тифлокомментарий, где рассказывается о том, что нарисовано, и самое главное, зачем нарисовано, почему художник вообще это сделал, поможет в восприятии. По правде говоря, когда мы это начали, я столкнулся с тем, что у незрячих людей срабатывает защитная реакция. Они начинают смеяться над этим искусством. И вот для того, чтобы они не смеялись, надо объяснять, почему нормально думающие люди вдруг начинают рисовать непонятно какие вещи, если они умеют рисовать хорошо. Блестяще образованный человек считал нужным это сделать, умея прекрасно рисовать. Почему делают художественные акции? Зачем Леонид Войцехов мыл асфальт? Зачем тот же Войцехов разделся по пояс и на руке рисовал двоеточие и кавычки? Это была прямая речь, голая правда. Это надо объяснять. И вот это мы попытались сделать в данном проекте. Объяснить, какой мир вследствие трагических обстоятельств не виден этим людям. А они обделены информацией об этом мире. К сожалению, и зрячим людям мало рассказывают о современном искусстве без большой зауми и огромного количества иностранных слов. Для незрячих еще меньше информации, вот этот пробел мы и попытались заполнить. Хочу надеяться, что сохранится интерес к этой проблеме. «Д». Вы говорили о проблемах людей, потерявших зрение на войне… С.К. Сейчас мы дополнительно ориентируемся на ту группу людей, которая постоянно, к сожалению, увеличивается. Это наши пострадавшие солдаты. Они изначально видели. И, учитывая первоначальный патриотический подъем, на фронт шли достаточно образованные люди. Им, вероятно, искусства будет не хватать, мы постараемся восполнить этот информационный голод. Преподаватель информатики 93-й школы Владислав Кондратюк, активный участник нашего проекта, много работает с ранеными. К слову, почему так хорошо развивался в советское время институт глазных болезней имени Филатова? Там была специальная программа для летчиков, бомбардировщиков стратегической авиации. Когда взрывается ядерная бомба, вспышка вызывает сильное ослепление, а летчик должен смотреть на приборы. Очки-«хамелеоны» появились в Америке из-за этого. Так вот, институт Филатова работал над сохранением зрения летчиков от яркого освещения при взрыве. Это страшная тема, человек и война. И одна из сторон этой темы: потеря зрения во время войны. Сегодня мы знаем, что люди, работающие с незрячими, делят их на две группы: те, кто не видит с рождения, и те, у кого приобретенная слепота. Слепой от рождения вообще живет в совершенно другом мире, мы не очень понимаем, каков этот мир. А потерявшие зрение оказываются в страшном мире. Вот я, собственно, пережив аварию, немножечко почувствовал это на себе. Судя по тому, с какими результатами Марина Марухнич провела онлайн-семинар в рамках гранта, нам удалось привлечь внимание к проблеме. Я думал, семинар будет интересен только некоторым музейщикам. Но оказалось такое количество интересантов из разных городов Украины… Мы до сих пор списываемся с ними, проект имеет продолжение. Хочу надеяться на то, что наше начинание разовьется. И на то, что наши благотворительные организации об этом узнают, ведь я не думаю, что УКФ даст нам деньги еще раз на развитие этого проекта. А мы уже знаем, как делать. К сожалению, это не так дешево, это достаточно затратная штука. «Д». Война внесла коррективы в музейную работу. Возможно ли осуществить проект «Дом художников» (в историческом здании завода шампанских вин на Французском бульваре, — Ред.), о котором одно время говорилось? С.К. Конечно, инклюзия не единственная тема, над которой работает музей в это страшное время. Из-за войны мы остались без помещения, в том числе поэтому планы радикально изменились (фантазии о многочисленных мастерских для художников при музее, вероятно, будет реализовывать другое поколение и в другом месте). Эвакуация музейных экспонатов, создание укрытий для городских скульптур, помощь художникам и кураторам – это были первые самые актуальные шаги. А потом нам повезло — судьба продемонстрировала нам, что может делать во время войны социально активный художник и куратор: мы узнали про деятельность группы «Воля не смерть» Владимира Уманенко. Он с первых дней (с 5 марта 2022-го) собирает и регулярно вывешивает на двух публичных площадках Одессы актуальные плакаты. Мы стали поддерживать и, чем можем, помогать в этой деятельности. А когда количество участников и плакатов стало существенным, провели их большую выставку в специально подготовленном выставочном зале. К этому времени нас «приютили» коллеги из Одесского музея западного и восточного искусства. Пять музейных залов, которые предоставлены под наши выставки, помогли ощутить почву под ногами. А дальше началась обычная деятельность, с учетом актуальности новых проектов для военного времени. Как результат возросшего интереса иностранных институций к культуре нашей страны появились зарубежные выставочные проекты. Германия, Италия, Франция, Дания, Польша, Австрия, Словакия – не полный перечень стран, где мы провели выставки или нас пригласили участвовать. Мы начали строить планы. Планируем возродить Международную биеннале современного искусства. Это не будет продолжение достаточно успешных Одесских биеннале. Что-то концептуально новое… И, конечно, думаем над новой локацией музея – я уверен, что все будет… Но без успешного завершения войны это неосуществимо. Поэтому – Слава Украине! Беседовала Ирэн Адлер, фото Олега Владимирского и из музейного архива СМЕРТЬ РОССИЙСКИМ ОККУПАНТАМ! Заметили ошибку? Выделяйте слова с ошибкой и нажимайте control-enter
Новости по этой теме: |
Статьи:
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Криївка, гамати, кремпуватися: что одесситы знают про украинские диалекты и современный сленг
Без якоря Лебедева и бесплатно для всех: Одесский облсовет утвердил новую айдентику региона (фото)
Без лишнего заместителя стабильности не будет: Одесский облсовет упорно защищает одиозного депутата ОПЗЖ (видео)
|