Проблемы психбольницы, что с бронью для водителей скорой и сколько заработал онкоцентр: вице-губернатор Одесской области — о ситуации в медицине (интервью)

Александр Харлов. В Одесской области есть пять крупных (сверхкластерных) медицинских учреждений. И поэтому, пожалуй, генеральные директора этих центров — это самые ключевые фигуры в системе здравоохранения региона. Губернатор постепенно заменил все пять руководителей. По тем или иным причинам. Кто-то самостоятельно ушел с должности, у кого-то во время проверок и расследований обнаружили массу нарушений. Где-то нарушения нашла госаудитслужба. Материалы всех проверок уже передали в правоохранительные органы, и я не имею права их комментировать.

«Д». Речь идет о тех, кто был уволен год назад?

А.Х. Да.

«Д». А что насчет свежих увольнений? Например, свою должность оставила руководитель экстренки Светлана Изосимова.

А.Х. Олег Кипер назначил Светлану Изосимову и определил конкретные недостатки Центра, которые та должна была исправить. Она проработала год. Я хотел бы поблагодарить ее, потому что за это время многое изменилось. Руководительница, например, отказалась от шести (!!!) заместителей. Эти должности были просто упразднены. Бригад медицины катастроф стало в полтора раза больше — 24 против 18, у всех есть бронежилеты и каски. Кроме того, пересмотрели и ряд вопросов по обслуживанию транспорта. У нас был монополист, который всю Одесскую область обслуживал. Сейчас почти в каждом районе есть станция, с которой подписан договор.

Мы установили 224 трекера для того, чтобы исключить нецелевое использование топлива. За этот год все подразделения медицинской экстренной службы обеспечили генераторами, это 92 единицы, и резервом топлива на 5 суток для них.

С помощью наших партнеров мы обеспечили 196 комплектов новой резины.

«Д». И все же Изосимову уволили…

А.Х. Потому что, несмотря на успехи, есть задачи, с которыми она не справилась. Настоящее требует более решительных, более действенных, более эффективных решений и взятия ответственности на себя.

«Д». Что именно ей не удалось?

А.Х. Наладить надлежащую коммуникацию с коллективом. Это некий информационный вакуум, к сожалению, люди не чувствовали контакта между руководством учреждения и средним медицинским персоналом. И второй вопрос, который самый главный и самый болезненный был для главы областной военной администрации — это поднятие уровня зарплаты младшему медперсоналу. Руководители восьми пунктов базирования в области получают достойную конкурентоспособную заработную плату, но за год никак не изменилось финансовое положение водителей, фельдшеров, санитарок, которые сейчас получают по семь тысяч гривен. Руководитель не смогла уделить достаточно внимания этим вопросам. Мы провели абсолютно нормальный деловой разговор, проанализировали достижения, за которые ее, безусловно, поблагодарили.

«Д». Вы говорите, что она не уделила достаточно внимания улучшению финансирования нижнего звена специалистов. Скажите, а есть ли какие-то ресурсы финансовые, чтобы это сделать?

А.Х. Безусловно, если мы ставим какие-то задачи, то мы видим пути их реализации. Во-первых, я могу ошибаться, потому что цифры изменчивы, на остатках этой службы почти 20 миллионов гривен. Во-вторых, мы предложили выход из этой ситуации путем соответствующего снижения заработных плат руководителей станций и распространения этого остатка, это их же персонал. У нас удельный вес заработной платы — 73% от дохода. Это, в принципе, нормально. То есть у нас 27% остается на развитие. Я думаю, что если на 2-3% этот процент увеличить в результате повышения заработных плат, это можно сделать.

«Д». Скажите, пожалуйста, финансирование экстренной службы полностью на плечах НСЗУ или из местного бюджета тоже что-то выделяется?

А.Х. За это также была благодарность бывшему генеральному директору. Последние 8 млн грн субвенции из областного бюджета были в декабре 2023-го. В течение текущего года эта служба была полностью на самообеспечении и развивалась за свой счет (деньги, которые она получает за работу от НСЗУ, — Ред.). То есть из бюджета региона мы средства не выделяли.

«Д». Как по состоянию на сейчас находится ситуация с бронированием сотрудников от мобилизации?

А.Х. Я общался с двумя председателями профсоюзов этой экстренки. Один из них начал разговор с того, почему служба не находится среди объектов критической инфраструктуры, почему работники не забронированы, когда они получают отсрочки и когда им пойдет навстречу Министерство социальной политики. И, знаете, это выступление в течение минуты дало мне понять, что он не понимает вообще ничего как председатель профсоюза. Это свидетельствует о том, что: либо он не интересуется проблемой, либо находится в информационном вакууме и не понимает, что происходит. Я считаю, что это также просчет генерального директора. Со всеми людьми надо общаться, объяснять.

Потому что, возвращаясь к председателю профсоюза, во-первых, экстренная медицинская служба находится в объектах критической инфраструктуры. Во-вторых, двумя этапами мы забронировали через Министерство обороны 600 работников. В-третьих, Министерство соцполитики не имеет никакого отношения к этому, и речи не может быть о каких-то отсрочках.

«Д». То есть сейчас все забронированы?

А.Х. Обратите внимание, на момент, когда происходили эти события, экстренная медицинская служба насчитывала 3 800 должностей по штатному расписанию и из них 900 было вакантных. То есть имеем 2 900 работников, из которых примерно 1 000 - военнообязанные. И именно эта тысяча должна была быть забронирована. Часть мы успели забронировать, по старому порядку, уже не актуальному, когда мы обращались в Минбороны и Минэкономики. А остальное уже должен был бронировать генеральный директор, потому что произошли определенные изменения, и заработало приложение е-бронирование, которое позволяло избежать всей этой бюрократической процедуры. Этот вопрос будет решать уже новый руководитель. То есть процесс продолжается.

«Д». Расскажите о новом руководителе экстренки. Что это за человек?

А.Х. Мы провели много собеседований. Основные критерии — это должен был быть человек профессиональный и коммуникабельный, который имеет намерение и желание развивать службу, а не пересиживать и ждать чего-то. И очень мы хотели, чтобы это был все же, по возможности, человек изнутри службы. Решение окончательно о назначении этого руководителя мы не приняли, но поскольку экстренка не может работать без руководителя, путем определенных обсуждений, в том числе с общественными организациями, с коллективом, с коллегами из департамента здравоохранения, решили назначить временным гендиректором Эдуарда Кику. Пожалуй, самый большой его недостаток — это возраст. Ему 30 лет. И хотя профессионального и жизненного опыта ему не хватает, этот человек прошел все этапы — от фельдшера до главы одной из крупнейших подстанций скорой помощи в Одессе. Если он справится с этой должностью, если он сможет разработать краткосрочный, среднесрочный, долгосрочный план развития учреждения, то я не исключаю, что оставят именно его.

«Д». Хорошо, давайте к более болезненному вопросу. Это центр психического здоровья в Александровке. Год назад военные, проходящие там лечение, жаловались на плохое питание. Руководителя сняли, поставили другого. И снова та же история повторяется. Опять видосики о макаронах, плавающих в воде. Почему проблему так и не решили?

А.Х. Если говорить простым языком, не все продукты могут быть в рационе такой категории больных. Военные, которые туда попадают, они вынуждены питаться тем, что готовит пищеблок. Я вам откровенно скажу, я не снимаю никакой ответственности с себя лично за то состояние, в котором сегодня, в том числе, и система здравоохранения. Но скажем откровенно, я общался и общаюсь сейчас с военными, которые там находятся. Они говорят, мы же понимаем, что не в ресторан пришли, что находимся в государственной больнице, что в стране война. У нас нормальная еда. Кроме того, на видео было продемонстрировано две палаты на два койкоместа в ужасном состоянии. Да, действительно такое есть. И мы не снимаем ответственности. Но там есть рядом 30 палат, отремонтированных, в более чем надлежащем состоянии, с новым ремонтом. Этого почему-то не показали для объективности, а показали именно эту палату. Но и это правильно. Я благодарен военному, что он обратил на это внимание, потому что невозможно охватить своим взглядом все проблемы и вопросы.

«Д». Так проблемы с питанием решены?

А.Х. Да, мы с помощью благотворителей, с помощью представителей сознательного бизнеса добавили в рацион больных колбасные изделия, фрукты, овощи, печенье и сладости. Кроме того, Олег Кипер предложил попробовать кейтеринг. И вот, уже идет вторая неделя, когда наши ребята питаются именно так. И на следующей неделе мы хотим с руководителем поехать к ним, пообщаться и спросить их мнение, что они выбирают: улучшенную пищу или кейтеринг.

«Д». Кейтеринг наверняка дороже, чем самому готовить?

О.Х. Это неподъемная история для Центра, но если ребята определятся, что это хорошее питание, оно им нравится по калориям, по подаче, то будем находить возможности и кормить их именно так. Активно занимаемся тем, чтобы найти представителя сознательного бизнеса, который проинвестирует капитальный ремонт пищеблока. Параллельно мы ведем переговоры с нашими международными донорами относительно необходимого кухонного оборудования, чтобы поставить все новое.

«Д». В онкодиспансере в прошлом году тоже меняли руководителя. Как там ситуация?

А.Х. Вы знаете, ситуация в онкодиспансере контролируемая, сложная, как и в других учреждениях системы здравоохранения. Этот центр показывает стабильные финансовые результаты, хотя никогда не был убыточным. Около 160-170 миллионов гривен было аккумулировано на его счетах. Мы смогли добиться расторжения договора аренды трех зданий у онкоцентров площадью более 2 000 квадратных метров. Мы вернули эти здания государству. Там сейчас паллиативные больные.

В онкоцентре крайне конкурентоспособные заработные платы. Врач получает более 40 тысяч гривен, средний медицинский персонал более 30 тысяч гривен и младший — 18 тысяч гривен.

«Д». Вы всю жизнь работали в правоохранительных органах, в прокуратуре, фискальной службе. Как вы чувствуете себя в кресле гражданского чиновника?

А.Х. Во-первых, любой жизненный и профессиональный опыт дает свои плоды в начале чего-то нового.

Во-вторых, я сел в кресло чиновника не из прокуратуры, в которой прослужил всю свою жизнь. Я завершил службу в прокуратуре в 2020 году. В начале 2022 года я уже работал в частном секторе, в частном бизнесе. И с начала полномасштабной войны я был мобилизован на военную службу. На указанную должность я командирован. То есть я расцениваю это назначение как выполнение служебного долга, а не свою прихоть или пожелание.

«Д». Помогает ли вам в работе чиновника опыт правоохранителя?

А.Х. Очень существенно помогает. Я обращаю внимание на то, на что не обращают внимание типичные государственные служащие. Это, во-первых, во-вторых, я понимаю, как быстро выйти из той или иной ситуации. Я понимаю четко и ясно, где есть или может быть нарушение закона. Потому что работа в прокуратуре тесно связана с расследованием, в том числе злоупотреблений и в исполнительной власти, и в других ветвях нашей власти.

«Д». Хотели бы вы когда-нибудь вернуться в прокуратуру?

А.Х. Я из органов прокуратуры увольнялся по собственному желанию. И для меня это перевернутая страница.

Общался — Ростислав Баклаженко

СМЕРТЬ РОССИЙСКИМ ОККУПАНТАМ!

E-mail
Пароль