Одесские спасатели открыли «горячую линию» для сообщений о взяточниках

Неравнодушный 11 августа 2015, 17:02     +11      

Начали наводить порядок? Одобряю! Удачи!

macone   11 августа 2015, 17:36     +1      

И правильно в этом направлении другим госструктурам надо брать со спасателей пример

Великолепный 11 августа 2015, 17:43     -1      

Кто решится дать взятку за быстрое тушение пожара?
Другое дело, сообщать на «горячую линию» о фактах несвоевременного прибытия пожарных расчетов к месту пожара, отсутствие  воды в цистернах пожарных автомобилей, отказы в оказании необходимой помощи пострадавшим, например.

кар   11 августа 2015, 18:53     -1      

Все готовы наказать взяточников-хорошо! Но бездеятельность разве лучше взятки? Куда жаловаться если чиновнику пофиг? Разве безразличие не самое плохое что может сделать кто либо при власти, не важно мент это или спасатель?

Cenia 11 августа 2015, 19:08     +2      

А можно оптом? Просто указывать адрес.

aijdar 11 августа 2015, 19:30     +2      

ойнимагу
и шо линия свободна?

Tiamat   11 августа 2015, 19:39     +1      

А вот я думаю, что линия…действительно свободная. Говорить то, мы умеем, а вот набрать номер телефона —  уже поступок.

KARRY 12 августа 2015, 09:01     -1      

ню ню,лучше промолчу))) ЦП

Елена Павалука   12 августа 2015, 10:59     +1      

М.Зощенко «Плохой обычай».
В феврале я, братцы мои, заболел.
Лег в городскую больницу. И вот лежу, знаете ли, в городской больнице, лечусь и душой отдыхаю. А кругом тишь и гладь и божья благодать. Кругом чистота и порядок, даже лежать неловко. А захочешь плюнуть – плевательница. Сесть захочешь – стул имеется, захочешь сморкнуться – сморкайся на здоровье в руку, а чтоб в простыню – ни боже мой, в простыню нипочем не позволяют. Порядка, говорят, такого нет. Ну и смиряешься.
И нельзя не смириться. Такая вокруг забота, такая ласка, что лучше и не придумать.
Лежит, представьте себе, какой-нибудь паршивенький человек, а ему и обед волокут, и кровать убирают, и градусники под мышку ставят, и клистиры собственноручно пихают, и даже интересуются здоровьем.
И кто интересуется? Важные, передовые люди – врачи, доктора, сестрички милосердия и опять же фельдшер Иван Иванович.
И такую я благодарность почувствовал ко всему персоналу, что решил принести материальную благодарность. Всем, думаю, не дашь – потрохов не хватит. Дам, думаю, одному. А кому – стал присматриваться.
И  вижу:  некому  больше  дать,  иначе как фельдшеру  Ивану  Ивановичу. Мужчина, вижу, крупный и представительный и больше всех старается и даже из кожи вон лезет. Ладно, думаю, дам ему. И стал обдумывать, как ему всунуть, чтоб и достоинство его не оскорбить и чтоб не получить за это в рожу.
Случай скоро представился. Подходит фельдшер к моей кровати. Здоровается.
- Здравствуйте, говорит, как здоровье? Был ли стул?
Эге, думаю, клюнуло.
- Как же, говорю, был стул, да кто-то из больных унес. А ежели вам присесть охота – присаживайтесь в ноги на кровать. Потолкуем.
Присел фельдшер на кровать и сидит.
- Ну, - говорю ему, — как вообще, что пишут, велики ли заработки?
- Заработки, говорит, невелики, но которые интеллигентные больные и хотя бы при смерти, норовят непременно в руку сунуть.
- Извольте, говорю, хотя и не при смерти, но дать не отказываюсь. И даже давно про это мечтаю.
Вынимаю деньги и даю. А он этак любезно принял и сделал реверанс ручкой.
А на другой день все и началось. Лежал я очень даже спокойно и хорошо, и никто меня не тревожил до этих пор, а теперь фельдшер Иван Иванович словно ошалел от моей материальной благодарности. За день раз десять или пятнадцать припрется он к моей кровати. То, знаете ли, подушечки поправит, то в ванну поволокет, то клизму предложит поставить. Одними градусниками замучил он меня, сукин кот. Раньше за сутки градусник или два поставит – только и всего. А теперь раз пятнадцать. Раньше ванна была прохладная и мне нравилась, а теперь набуровит горячей воды – хоть караул кричи.
Я уже и этак, и так – никак. Я ему, подлецу, деньги еще сую – отстань только, сделай милость, он еще пуще в раж входит и старается.
Неделя прошла – вижу, не могу больше. Запарился я, фунтов пятнадцать потерял, похудел и аппетита лишился. А фельдшер все старается.
А раз он, бродяга, чуть даже в кипятке не сварил. Ей-богу. Такую ванну, подлец, сделал – у меня аж мозоль на ноге лопнула и кожа сошла.
Я ему говорю:
- Ты что же, мерзавец, людей в кипятке варишь? Не будет тебе больше материальной благодарности.
А он говорит:
- Не будет – не надо. Подыхайте, говорит, без помощи научных сотрудников. – И вышел.
А теперича снова идет все по-прежнему: градусники ставят один раз, клизму по мере надобности. И ванна снова прохладная, и никто меня больше не тревожит.
Не зря борьба с чаевыми происходит. Ох, братцы, не зря!