Добровольцы из Латинской Америки: нас закармливают украинские сослуживцы и интересуются знакомством с Эскобаром

С начала полномасштабной войны, в силах обороны Украины воюют добровольцы из разных стран. У нас есть даже Интернациональный и Международный легионы, в которых, по официальным, данным воюют люди из 52-х стран мира.

«Думская» пообщалась с двумя добровольцами из Латинской Америки. Эрне – перуанский ветеран, сержант, и Спайр – молодой десантник из Колумбии, который искал боевой опыт, а нашел второго отца. Новый контракт с Вооруженными силами Украины наши собеседники заключили так, чтобы наконец служить вместе. В интервью «Думской» они рассказали, как пережили обстрелы, что думают о плене, наемниках, мафии и украинской погоде, и почему после войны хотят остаться тут, завести капибар и строить будущее вместе с Украиной.

«Думская». Чем занимались у себя на родине, что позвало вас в Украину?

Эрне. В Перу прослужил 11 лет в армии, участвовал в специальных операциях в своей стране, в звании сержанта. То есть, уже обладал достаточным военным опытом. Детей у меня нет. В 2022 году в интернете прочитал, что происходило в Буче и в Ирпене во время вторжения российских агрессоров. Это были очень страшные новости, я даже не думал, что такое может происходить. Решение принял после недолгих раздумий – нужно ехать, сражаться против несправедливости. Это было основной причиной. Быстро продал все, что было – жилье, мотоцикл.

В апреле 2022-го уже был в Украине. Заключил контракт с Интернациональным легионом Украины, прошел недолгое обучение и попал в подразделение фронтовой разведки. С тех пор был ранен шесть раз, шесть раз был в госпитале. Я потерял с полдюжины побратимов, друзей, рядом с которыми воевал. Один из погибших был мне как сын, поэтому его гибель была я воспринял особенно остро, это была очень большая потеря для меня.

Спайр. В Колумбии я прослужил три года в армии, десантником. Еще во время службы понял, что хочу стать профессиональным военным. Но не просто служить, а получить реальный боевой опыт. На тот момент мне было все равно, где его получать. Честно говоря, до того я даже не думал, что окажусь у вас, в моих представлениях Украина была последним местом, где я хотел бы жить. Об Украине я тогда вообще ничего не знал, ваша страна казалась мне краем света. Если честно, помог случай. В Колумбии во время службы тренировался в спортзале. Немного бокса, рукопашного боя, кроссфит. Рядом занимался огромный парень, очень большой, мощный. И большой добряк. Я подружился с ним – парень оказался украинцем. Он много рассказывал об Украине, очень много хорошего. Так получилось, что еще тогда я очень заинтересовался вашей страной.

Потом у вас началось полномасштабное вторжение и я почувствовал, что реальная война идет там, в Украине. Но я еще служил тогда в колумбийской армии. Когда завершил службу, принял решение ехать к вам. Конечно, поначалу это было просто способом получить реальный боевой опыт и навыки, в стране, о которой слышал много хорошего. Приехал в августе прошлого года, заключил контракт. Но с тех пор мотивация изменилась – теперь эта война стала для меня чем-то личным – за восемь месяцев, которые провел на фронте, получил ранение и очень много узнал об Украине и украинцах. Поэтому после лечения в госпитале решил продолжить контракт, буду сражаться дальше.

«Д». Какие самые сложные моменты из этой войны можете рассказать?

Э. С 2022 года я где только не воевал. Но самыми сложными были две командировки. Одна из них была на Запорожском направлении. Мы двигались вперед, было контрнаступление. Когда переходили мост (это было боевой операцией) нас накрыла русская артиллерия. Один из прилетов буквально снес меня взрывной волной, я упал с большой высоты навзничь, чудом уцелел, получив контузию и серьезные травмы. Но в строю остался, несмотря на боль, поднялся через не могу. Попасть в госпиталь удалось не сразу, там прошел лечение от контузии, до сих пор держусь на таблетках. Вторая очень жесткая командировка была в Курской области – я был в составе первой группы, которая туда заходила. На линии фронта с обеих сторон была масса дронов. Мы попали под удар одного из FPV, меня контузило и прошило осколками в шею и плечо.

С. Очень тяжелые бои застал на Херсонском направлении. Нас круглосуточно обстреливала артиллерия русских. Были и дроны в невероятном количестве. Рядом со мной прилетел снаряд, но мне, можно сказать, невероятно повезло, я отделался ранением кисти, взрывной волной отбросило и контузило. Но самым тяжелым было то, что вокруг меня погибали мои друзья – мы несколько суток держали позицию в гиблом месте. Уже потом, в госпитале поставили пластины – импланты, поначалу ничего не мог делать руками.

«Д». Видели ли вы вживую ваших противников – российских солдат?  

Э. Мертвых россиян видел довольно много. Живых – несколько раз. Впервые в 2022 году в оптическом прицеле, я работал в снайперской группе. Это было в Северодонецке. Наша группа обустроила позицию в заброшенном здании, в 250 метрах от нас были уже позиции русских. Режим радиомолчания, наблюдали за их позициями через выбитое окно. Вокруг огромное количество мусора, битых кирпичей, все здание было буквально изрешечено прилетами. Передвигаться по этому мусору тоже нужно было предельно осторожно: в ходе боев здание несколько раз переходило из рук в руки и любой предмет мог быть заминирован. У нас просто не было времени на тщательный осмотр. Тогда мы выполнили задачу и несколько орков осталось там навсегда.

Второй раз «повезло» увидеть россиян в другой локации совершенно внезапно – мы со снайпером только зашли на позицию, еще не успели обустроиться. Как вдруг буквально в пятидесяти прошла группа россиян, около тридцати человек. С ними ехал бронетранспортер, поэтому мы огонь не открывали – нас просто размазали бы огнем. Пропустили их мимо, затем передали координаты движения нашим – их встретили достойно. Еще видел российских солдат в плену. Сложилось впечатление, что большинство из них алкоголики и наркоманы, выглядели они скверно. Многие синие от татуировок, скорее всего это были уголовники. Скажем так, сказочными богатырями, как подает их российская пропаганда, они не выглядели от слова совсем.

С. Я живых россиян не видел. Но для меня встреча с живым врагом намного проще – поведение человека можно постараться вычислить, предугадать его действия. Вычислить действия дрона почти невозможно, хотя им тоже управляет человек. Когда над тобой летает дрон, а ты внизу как на тарелочке и ты не можешь ничего сделать, это очень тяжело. Для меня это намного страшней, чем прямой стрелковый бой с противником.

«Д». Вопрос, скорее всего, адресуется больше к Эрне – как менялась эта война с 2022 года?

^Эрне

Э. Эта война в корне перевернула все старые представления. Когда я приехал в Украину, дронов почти не было, единицы их использовали только для разведки. В начале войны у россиян было тотальное превосходство в артиллерии, танках, боеприпасах. У них и сейчас всего этого намного больше, чем у нас. Но тогда это было самым важным фактором. Они окапывались и подолгу держали за счет превосходства в живой силе, боеприпасах и технике позиции, выковырять их из нор было очень тяжело. Просто потому, что соотношение сил было один наш боец на пять их. Такое же соотношение было во всем остальном.  

Но реально переломило ситуацию, когда дроны начали использовать для скидов гранат и в качестве дронов-камикадзе. Вы можете быть самым лучшим и тренированным бойцом, у вас может быть неограниченное количество боеприпасов и самая лучшая винтовка. У вас может быть несколько танков и подготовленная позиция. Но если эта позиция уже известна противнику, то прилетают дроны. Против которых шансов нет.

«Д». Что страшней для вас? Быть убитым, получить тяжелое ранение или попасть в плен?

Э. Для меня — получить тяжелое ранение или попасть в плен. Тяжелое ранение для меня не самый лучший вариант, так как уже тут я женился на украинке. И совсем не хочу стать для моей жены обузой, что бы она была вынуждена за мной ухаживать. Попасть в плен тоже совсем не вариант – добровольцев из других стран на той стороне совсем не ждут с чаем и плюшками… Мы знаем, что происходит с пленными иностранными добровольцами у россиян, был печальный опыт нескольких добровольцев. То, что они творят с пленными, настоящее безумие. Лучше смерть.

С. Согласен с другом. Лучше умереть, чем попасть в плен.

«Д». Россияне называют вас наемниками…

Э. Россияне много кого называют наемниками и террористами, это лишь российская пропаганда. Конечно, нам платят зарплату, но это не те деньги, за которые рискнешь стать инвалидом на всю жизнь или погибнуть. В мире есть достаточно других мест, где можно работать профессиональным военным, наемником и получать намного больше денег, в разы. Мы не наемники, мы не сражаемся в составе частной военной компании. Мы заключили официальный контракт с ВСУ и являемся полноправными солдатами украинской армии. Напомню, что интернациональные добровольческие подразделения давно известны в истории, во многих войнах на стороне как-либо из сторон воевали иностранные граждане, по идеологическим причинам. Те деньги, которые я получаю на войне в Украине, совсем не велики. Приходится покупать за свои деньги многое из амуниции, подбирая ее под себя и существующие условия – все очень индивидуально. Мне удалось отложить с 2022 года всего несколько тысяч долларов, я вожу старую машину, долечиваюсь после ранений и контузий за свой счет. В любом случае, изначально я ехал в Украину вовсе не из-за денег.

С. Изначально я тоже не ехал сюда из-за денег. Моя цель была получение боевого опыта в современной войне. Как я уже говорил, потом моя мотивация изменилась и отслужив первый контракт, я решил остаться и заключил второй. Я чувствую, что нужен Украине.

«Д». Эрне, ты упомянул о том, что женился в Украине. Кто твоя жена, женитьба как то повлияла на твои дальнейшие планы?

Э. Знакомство было случайным, но определило все мои дальнейшие планы. Я встретил очень красивую, умную и добрую женщину, которая стала моей женой. Но моя жена немного сумасшедшая (смеется, — Авт.). Немного забавно, но она по профессии психолог. Я – контужен, у меня есть ментальные проблемы, она помогает людям с такими проблемами. На самом деле, то, что мы оба немного безумны и эмоциональные, это объединяет. Сейчас она грустит, так как я заключил новый контракт и уезжаю служить в другую область. После войны я планирую остаться в Украине, мы собираемся приобрести домик, где разведем много домашних животных – мы оба их очень любим. Кошек, собак, и обязательно – нескольких капибар! Кстати, на капибарах настаивает моя жена, она просто свихнулась на капибарах!! Кроме военной профессии, у меня есть и строительная специальность. После войны Украину нужно будет отстраивать, уверен, что в мирное время мне будет чем заниматься.

С. Я тоже хотел бы остаться после войны в Украине. Попробую остаться на службе в ВСУ. Так как совершенно ясно, что даже когда наступит мир, угроза со стороны россии останется – эти ребята совершенно отмороженные в своих имперских настроениях.

«Д». Когда вы приехали в Украину, что понравилось?

Э. Поражает то, что даже в разгар полномасштабной войны Украина остается очень спокойной и тихой страной. Нет повальной истерики, люди доброжелательны и терпеливы, все невзгоды встречают достойно. Украинцы очень сильный народ. Хотя в любой стране есть козлы, таких я здесь тоже встречал. Но в основном украинцы очень дружелюбны. Украинские города очень красивы, на улицах чисто. В прифронтовых украинских селах, когда люди узнавали, что я доброволец из Латинской Америки, часто дарили мне всякие подарки, пытались чуть не насильно накормить – напоить меня. Даже дети пытались мне подарить какие-то трогательные мелочи!

С. Пейзажи в Украине полностью повторяют ваш государственный флаг. Голубое небо, золотые поля. Это нежная и очень тонкая красота, которая просто завораживает. Я влюбился в Украину с первого момента. Теперь понимаю, почему россияне очень хотят захватить вашу родину – они мечтают, что бы эта красота стала их собственностью.

Бывают, конечно, смешные моменты. Например, в одной из командировок я снимал комнату. Повесил на окно колумбийский флаг – он трехцветный, желто-сине-красный. С улицы, через оконное стекло желтая полоса флага хозяевам комнаты показалась белой. Однажды они настойчиво постучали и потребовали пояснить, какой флаг у меня висит на окне – они приняли его за российский! Когда выяснилось, что они ошиблись, они буквально затащили меня на обед, где я чуть не лопнул от гостеприимства и вкуснейших украинских блюд! Потом, все время, сколько я там прожил, буквально закармливали меня, называя «нашим колумбийским мальчиком»!! Теперь для меня украинский борщ – самое вкусное блюдо на свете. Еще в Украине очень красивая музыка и песни. Изучая песни, я даже научился немного говорить на украинском языке.

«Д». Не грозит ли вам на родине опасность? В некоторых странах есть законы, запрещающие людям воевать в других государствах.

Э. Мы уважаем законы. В наших странах запрета на добровольное участие в войнах для граждан нет. Конечно, есть политики, которые против участия наших добровольцев в войне в Украине, есть определенные дискуссии на эту тему. Но мы заключаем контракты легально.

^Спайр

С. В Колумбии очень хорошие солдаты, россияне их очень боятся. Поэтому россияне пытаются создать прецедент, что бы запретить колумбийцам сражаться на стороне Украины – есть определенные пророссийские политики, которые пытаются запретить участие колумбийцев в войне на стороне Украины. Но пока это лишь тщетные потуги.

«Д». В Латинской Америке очень сильны мафиозные кланы, наркокартели. Которым важны профессиональные военные. Есть ли попытки переманить вас, уже получивших реальный боевой опыт, в мафию?

Э. Вы правы. Мафия и всевозможные преступные кланы действительно ищут людей с боевым опытом и пытаются наладить контакты с теми кто побывал здесь. Даже когда я служил в армии в Перу, я уже получал такие предложения. Могу ответить и за Спайра и за себя: это не наше, мы не собираемся сражаться на стороне мафии. Поэтому я никому на родине, кроме моей семьи не говорил, что я служу в Украине. В моих социальных сетях нет ничего, кроме мемов и невинных шуток.

С. Кроме моей семьи никто не знает, что я в ВСУ. Изначально моей целью было стать профессиональным военным на государственной службе, поэтому любые предложения от мафии мне неинтересны.

«Д». Вы упомянули о своих семьях на родине. Как ваши близкие относятся к тому, что вы воюете?

Э. Мой отец тоже профессиональный военный, прослужил более тридцати лет в армии. Поэтому он меня понял. Мама и сестра очень боятся за меня, но понимают. А вот брат меня не понял, он вообще против любой войны.

С. Моя семья не бедная, у отца есть пару плантаций и бизнес. Родные были категорически против службы в Украине и участия в войне. Можно сказать, я поступил против воли родителей. Но я взрослый человек, у меня есть свое мнение.

«Д». Как к вам относятся в наших вооруженных силах?

Э. Со стороны украинских солдат и командиров к нам максимально доброе отношение. Они нас уважают. Иногда доходит до смешного – украинские сослуживцы довольно агрессивно пытаются нас… накормить! Буквально запихивают в рот, даже если ты не хочешь есть – то бутерброд, то печенье. Поминутно спрашивают, ел ли я сегодня, не голоден ли! И, конечно, задают очень забавные вопросы по типу: «Мы слышали, латиноамериканцы провозят наркотики в заднице. А вы провозили так наркоту?» Отвечаем, ну нет же! Но они нас не слышат и все время переспрашивают.

Еще часто задают вопросы, мол, не знакомы ли мы с Пабло Эскобаром? Отвечаем, что Эскобар был убит давным-давно, когда я еще был в детском саду, а Спайр еще не родился. Есть же информация в интернете, есть документальные фильмы.

С. Кстати, украинские солдаты относятся к нам лучше, чем некоторые иностранные солдаты в легионе. Не буду называть страны, но есть некоторые высокомерные такие ребята, которые заходят, открывая дверь ногой… Эти парни из парочки стран, считают, что они чуть ли не божества, и супер-бойцы, раз приехали сюда воевать. Такие «супер-солдаты» просто «не замечают» нас, латиноамериканцев. Зато сражаться и служить бок о бок с украинцами очень классно, они очень простые, вежливые, уважают другие традиции и постоянно пытаются помочь.

«Д». Но не все же так позитивно в армии?

Э. Одна из самых системных проблем, очень важных – то, что многие украинские командиры до сих пор пытаются воевать по старой советской системе. К них есть такие зелененькие книжечки, которым сто лет в обед, уставы, там, методички, копирующие старые советские. Украинские офицеры по ним учились. Им нужно адаптироваться, а они застряли в том восприятии военного дела. Иногда просто непонятно – ведь окружающий мир кардинально изменился, появились другие технологии. Но такие командиры продолжают следовать устаревшим нормам, которые очень вредят на войне и просто опасны для солдат. Радует, что все больше в ВСУ появляется командиров с современным опытом и восприятием.

«Д». Что не понравилось в Украине?

Э. Не нравится погода (Эрне сказал это одновременно со Спайром, и тот активно кивал головой весь спич, — Авт.). Очень большие колебания температур – летом здесь до 40 градусов тепла, зимой – десять, пятнадцать градусов ниже нуля! Перепады жесткие, летом трудно дышать из-за зноя, все включают кондиционеры. Весной, осенью, то ливни, то засуха. В окопах весной и осенью по пояс воды. Но ко всему привыкаешь, конечно.

«Д». У россиян в десять раз больше ресурсов, живой силы и оружия. Силы неравны изначально. Мы победим?

Э. Конечно! Мы в это верим. (Спайр снова вторил своему побратиму и снова активно кивал, — Авт.). То, что у врагов преимущество почти во всем, это очевидно – особенно на фронте. Когда против одного нашего снаряда к нам прилетает пятьдесят. Но сражается не железо, сражаются люди. Украинцы защищают родину, а россияне захватчики. Это мощная мотивация. На той стороне действительно наемники, они воюют ради высоких зарплат – только поэтому им удается поддерживать превосходство в живой силе. Даже если сравнить лидеров россии и Украины, то видим одно. Один лидер – Зеленский, часто приезжает в войска, общается с солдатами и командирами напрямую. Когда в окопы приезжал путин? Он сидит в бункере и боится лишний раз оттуда нос высунуть. А то, что Трамп перекрыл оружейные поставки, не страшно. Европа теперь понимает угрозу со стороны россии, это заставит европейцев сплотиться и помочь Украине выжить и победить в этой войне.

Общался Георгий Ак-Мурза